Каме может, и я смогу
22.03.2012 в 22:45
Пишет Max Gautz:Там кагбэ все изложено. Изложено все то, что понимается и так, но не формулируется. То, чего не понимают и не видят чеширки. Даже если их еблом тыкали и насиловали.
Там нет ничего нового, и никаких откровений вы там не найдете. Это просто подробно разжеванное и вербализированное понимание того, как все происходит. Вряд ли это поможет тем, кто не понимает, и оно нахуй не нужно тем, кто и так в курсе, но тем не менее большой респект и уважуха за слова:
URL записиТам нет ничего нового, и никаких откровений вы там не найдете. Это просто подробно разжеванное и вербализированное понимание того, как все происходит. Вряд ли это поможет тем, кто не понимает, и оно нахуй не нужно тем, кто и так в курсе, но тем не менее большой респект и уважуха за слова:
22.03.2012 в 18:50
Пишет Луче Чучхе:Про "беречься от изнасилования"
Мопед не мой, очень, действительно очень много букв, под кат идти с осторожностью.
"В наших краях бесконечно путают теплое с мягким, а дерьмо с конфетой.
Все, что я написала ниже, вы уже знаете. Все женщины это знают, только редко сводят вместе.
На самом деле все очень просто. Существуют факторы, которые делают жертву более вероятной добычей для конкретного насильника. Поведение жертвы относится к этим факторам.
Но!
Не всегда и даже не в большинстве случаев обязательным условием насилия является неосторожность или непредусмотрительность жертвы.
Помните, что выбирает не жертва. Выбирает насильник.
Женщины, которые боятся насилия, стараются оценивать свое поведение и по своей оценке корректировать его. Насильник оценивает потенциальную жертву по-другому.
Он не смотрит на женщину глазами женщины, опасающейся изнасилования.
Самыми важными факторами для насильника будут:
- доступность жертвы;
- предполагаемая безнаказанность;
- убежденность, что действия насильника нормальны, имеют причину.
читать дальше
Нужно помнить, что в отношении всего этого насильник может ошибаться и находиться во власти иллюзии.
Нужно помнить, что ни один из этих факторов не действует изолировано.
Нужно помнить, что выбирает обстоятельства не жертва.
Все распространенные советы женщинам по поводу мер безопасности сводятся к пункту "доступность жертвы".
Это очень малоэффективный параметр. На деле, куда более эффективным является параметр "предполагаемая безнаказанность", но он от жертвы зависит крайне редко. И у нас предпочитают на него забить, перевесив ответственность на жертву. Многие советы содержат завуалированное сообщение "если ты будешь вести себя правильно, ты не станешь доступной жертвой".
Если женщина не будет ходить по темным улицам, ее не изнасилует банда хулиганов. Проще говоря, ответственность за ошибку - на жертве, которая вела себя неосторожно. А не на обществе, где по улицам бродит банда насильников. Еще раз повторюсь, советы типа этого содержат завуалированное сообщение "банда насильников на улицах -- это неизбежное зло, очень плохо, но предотвратить нельзя, а вот одинокая женщина -- это предотвратить можно, разумная женщина должна предотвращать это и заботиться о себе".
Хотя нормальное сообщение и нормальная оценка должны быть следующие: "караул! на улицах банда насильников, пока мы от них не избавимся, временно, дорогие женщины, соблюдайте дополнительные меры безопасности".
Хуже всего следующее: когда у нас опытная женщина учит неопытную, или когда избежавшие насилия перемывают косточки той, которая пострадала, момент "у нас на улице банда насильников, от них нет никакой защиты" отбрасывается. Про него разочек скомкано упомянут и дальше будут всячески избегать дальнейших обсуждений. Дальше будут обсуждать только поведение и ошибки жертвы и потенциальной жертвы.
Это все очень понятно, обсуждать поведение и ошибки жертвы = успокаивать себя, убеждать себя, что если ты не сделаешь такой же ошибки, с тобой такого случится.
Советы о доступности жертвы делятся на четыре вида: не привлекай внимания; не оказывайся в одиночестве; не дай довести дело до конца; терпи, выживай, уменьши ущерб.
Действуют ли эти советы? Да. Каждый из этих советов действует в том конкретном случае, для которого он был разработан. И не действует во множестве других. Каждый такой совет предполагает конкретные обстоятельства и конкретную мотивацию и образ действий насильника. В других случаях точно такое же поведение жертвы ничем ей не поможет. Кроме того, многие из этих советов предполагают дополнительную тренировку и подготовку жертвы, и потенциальная жертва не может быть уверена, способна ли она их применить.
Например: не привлекай внимания.
Не ходи в яркой, вызывающей, сексуальной одежде и не веди себя соблазнительно.
Здесь должна быть дописана недостающая часть: и тогда насильник выберет не тебя.
Но ее почему-то замалчивают.
Действует ли этот совет? Да.
Он действует в двух случаях:
- насильник ориентирован на конкретный физический облик, фишку в одежде, типаж, жест, манеры;
- насильник уверен, что такая одежда и поведение - это тайный знак доступности, провоцирующий сигнал, который подает ему женщина на тему "я такая, меня можно"; вы можете произвольно дописать сюда "я такая дура" или "я такая шлюха", для жертвы не имеет значения, выбор совершает насильник, а насильник может находиться в плену иллюзии.
Проще говоря, если ваш физический облик таков, что в данном обществе вы не котируетесь на "рынке" сексуальных партнеров, и вокруг полно женщин более привлекательных, то для вас шансы быть изнасилованной по этому параметру - ниже. Пьяные развязные мужики, которые ищут подружку на ночь, не подсядут к вам в ресторане.
Помешает ли вам, если вы будете всегда одеваться скромно, ходить, потупив глаза, одевать юбку в пол? Не знаю, зависит от того, какой вы человек и как вам нравится жить.
Поможет ли вам это?
Да, это вам поможет с теми насильниками, которые ориентированы на конкретный типаж и поведение женщины. Но никто не может, в действительности, сказать, насколько часто это помогает.
Можно говорить только о конкретном месте и времени.
Это как таблетки, эффективность которых при испытаниях такая же, как эффективность плацебо.
Они помогают, но вероятность, что помогут, как при соблюдении примет и подбрасывании монетки.
Я могу назвать фактор, который усиливает действие этих предупреждений.
Одевайтесь и ведите себя, как серая масса - большинство, там, где есть другая женщина, которая внешним видом и поведением привлекает внимание.
Проще говоря, если вы в джинсах явитесь на дискотеку, где 90% девиц в джинсах, 5% в брюках, а 5% в страшненьких юбках, вы себя защитили ровно настолько, сколько нужно дополнительного времени, чтобы с вас джинсы снять.
А вот если среди присутствующих на дискотеке 3% - яркие птички в мини, то ваши джинсы как-то уменьшают ваши шансы. Ну и наоборот, если в клубе все в мини...
Таких факторов множество, с поведением еще сложнее. Я серьезно, это не жонглирование словами. Если вы явились обкуренная в клуб, где почти все обкуренные, вы по этому параметру в одинаковой опасности со всеми женщинами в клубе. Но если бы вы остались дома, опасность от посетителей клуба вам бы не угрожала. Но только от посетителей клуба.
Надо ли учить свою дочь скромно одеваться? Надо, если вы живете в обществе, где определенным образом одетая женщина воспринимается, как шлюха или просто как более привлекательная / неосторожная, или сильно отличается от окружения. Даст ли это какие-то шансы? Да, какие-то даст. Какая-то другая женщина привлечет к себе больше внимания. Если другой не найдется, то вашей дочери не повезло.
Еще раз повторю, запомните это и дальше прилагайте сами ко всем следующим примерам: если по улицам ходит вменяемый насильник, и для него в некоторых случаях (ситуативно) изнасилование допустимо, любые меры предосторожности потенциальных жертв - не привлекать внимания, не оказываться в сомнительных ситуациях - все они будут работать, только пока есть более неосторожные и доступные жертвы.
Изнасилование в этом смысле не сильно отличается от работы карманника в общественном транспорте.
Насильник допускает (или даже желает) совершение полового акта без явного и очевидного согласия жертвы.
Карманник хочет украсть. Если карманник раз за разом видит перед собой в салоне толпу супервнимательных, застегнутых на все молнии пассажиров, крепко прижимающих сумки, карманник все равно попробует у кого-то что-то стырить. Если все повально перестанут носить деньги в кошельках, то карманники буду тырить что-то другое, другим способом, и ранее принятые меры безопасности перестанут работать.
Это очень грубая аналогия, ясное дело. Но она покажется вам менее грубой, если вы вспомните, что существовали и существуют культуры и общества, где признаком развратного поведения и соблазна была щиколотка, показавшаяся из-под юбки, а приличные женщины никогда не выходили из дому без сопровождения и не садились к посторонним в транспортные средства. Увы, изнасилования были и там. Просто способы и поводы добраться до жертвы были другие. С другой стороны, мы прекрасно знаем культуры, где женщины ходят голые и полуголые, шастают в одиночестве через лес, и не то чтобы в таких условиях каждый день и всегда мужчины гонялись за собственными соплеменницами и устраивали групповые изнасилования.
А теперь переворачиваем ситуацию.
В некоторых культурах, где своя соплеменница, чужая жена, непрерывно сияет открыто всеми своими половыми органами, и ее не нагибают силком под первым же кустиком, охотник без проблем нагнет чужую женщину, не соплеменницу, если где-то случайно застанет в лесу. Своя - табу, под охраной, чужая нет. Разницы в поведении и одежде жертвы никакой. Разница в голове насильника.
Фактическая доступность жертвы одинаковая.
Разница в голове насильника состоит из предполагаемой безнаказанности и убежденности, что женщину другого племени можно. И совокупность этих факторов превращает жертву в доступную.
Здесь самое время крикнуть "а нефиг было шляться там, где чужие охотники шарятся, надо быть осторожнее", и мы переходим ко второй разновидности советов.
Не оказываться в одиночестве. Не оставаться наедине с агрессорами. Не доверять незнакомцам. Избегать рискованных ситуаций.
Это очень хороший совет на первый взгляд.
Только на деле он должен звучать не так.
А вот так: избегайте ситуаций, когда насильник решит, что может изнасиловать безнаказанно.
Понимаете? Насильник не принимает решение, исходя из того, наедине вы с ним, или он с друзьями, или рядом прохожие, или по факту вашего с ним знакомства. Все это учитывается только тогда, когда влияет на безнаказанность. Если насильник отчего-то и зачем-то уверен, что двое посторонних свидетелей на него не донесут, так он изнасилует при свидетелях. Если насильник решил, что жертве не поверят, что она не пойдет жаловаться и т.п., он изнасилует, даже хорошо зная жертву и живя с ней в соседних квартирах.
Например, случай, когда муж насилует жену, на постсоветском пространстве настолько потенциально безнаказан, что даже если жену изнасиловали на глазах у соседки и матери жены, то не факт, не факт...
Уверяю вас, дня не пройдет, как совершенно посторонние люди станут бесплатно писать в интернетах, что мужика оговорили, жена - жадная стерва, если все было так плохо, почему она раньше не ушла, могла уйти жить в подворотню, и вообще, они просто друг друга не поняли, а эта прошмандовка собирается мужа в тюрьму засадить и жить в его квартире с любовником.
С другой стороны, в традиционном обществе муж, насилующий жену, вообще никакого преступления не совершает, разве что он изнасиловал ее не в то отверстие, куда предписывает религия, или не в тот день, когда предписывает религия.
Помните, кстати, что насильник вполне может действовать глупо, думать плохо и не отличаться умом и сообразительностью. И те обстоятельства, которые вам кажутся безопасными, он оценит по-другому.
Так вот, например, спасает ли совет, не садиться в машину к незнакомцам? Спасает, если в вашей местности распространены в настоящее время случаи, когда насилуют севших в машину незнакомок. Обратите внимание - распространены, а не вам так кажется. Если вам кажется, эта мера не поможет, потому что ваш местный насильник, например, поджидает жертву по дороге с работы.
Помешает ли вам выполнение такого совета? Зависит от вашего образа жизни.
Я, например, регулярно, иногда по четыре раза в день, не только в городе, сажусь в машины к незнакомцам, на протяжении многих лет, но никому не советую следовать моему примеру.
Потому что не знаю, насколько любая другая женщина может правильно оценить обстановку и мужчину.
Могу ли я ошибиться? Да. Это будет фатальная ошибка.
Насколько риск для меня больше? За последние 15 лет я была свидетельницей изнасилования в поезде и попытки изнасилования в поезде, ограбления в поезде в комплекте с сексуальными домогательствами, видела изнасилования в общаге, изнасилования в стоящей в парке машине (не едущей, вокруг были свидетели), встречала случаи изнасилования в семье, говорила с пострадавшими или свидетелями о случаях изнасилования знакомыми и знакомыми родителей, по работе сталкивалась с изнасилованиями на свиданиях, на улице, в подъезде, на вечеринке. В конце концов я разговаривала с насильниками. Ситуативная уверенность насильника в безнаказанности играет куда большую роль, чем все внешние благоприятные обстоятельства.
Вероятность того, что вы сели в машину к насильнику и он этим воспользуется, примерно такая же, как если при следующей остановке лифта к вам подсядет насильник - незнакомец.
Об изнасилованиях незнакомым водителем в машине я знаю только из газет и от проституток.
Таким образом, я не могу сказать, насколько риск больше для меня. Если брать мой опыт, то в разы опаснее ездить в поезде и троллейбусе, что согласитесь "немного по-дебильному" звучит, пародируя одного украинского чиновника. Бывало ли так, что водители выказывали по дороге сексуальную заинтересованность? Да. Дальше вежливого шутливого отказа ничего не требовалось.
Соответственно, о любой женщине, которая пострадала, сев в машину к незнакомцу, я могу сказать только одно - с некоторой вероятностью она ошиблась. Даже если проститутка. А с некоторой вероятностью у нее не было ни шансов, ни возможности, чтобы предвидеть и выявить факторы дополнительного риска.
Я не могу сказать, что такая женщина поступила глупо и особенно неосторожно, и изнасилование произошло в результате ее ошибки. Изнасилование произошло, потому что конкретный насильник в конкретных обстоятельствах решил, что можно.
Надо ли учить детей, что нельзя доверять незнакомцам, садиться в чужие машины, садиться в лифт с посторонними, ходить в одиночку по опасным местам? Надо, если в обществе, где вы живете. в таких местах совершают нападения. Дети вообще плохо ориентируются и распознают опасность, они не могут оценить необычность ситуации и вероятность нападения правильно. Надо учить.
Надо ли учить этому взрослых, которые часто ошибаются? Надо.
Надо ли объяснять девочкам, как выглядят признаки сексуального интереса и внимания со стороны взрослых людей? Да. Потому что это помогает оценить ситуацию.
Надо ли учить, как правильно и однозначно объяснить, что в сексе не заинтересована? Да. Потому что не факт, что все мужчины понимают, есть такие, которые заблуждаются. Ну вот так их воспитали.
Но!
Можно ли по факту изнасилования сказать, что жертва сама допустила опасную ситуацию? Нет.
Это можно было бы сказать в том случае, если бы в обществе всем было объявлено, что в такой ситуации половой акт возможен и разрешен, и неизбежен, для него эта ситуация и предназначена, а вот воздержавшийся - исключение.
Вот когда это будет объявлено, тогда будет сама-дура-виновата, рисковала своим здоровьем, а насильник просто перестарался, мог быть аккуратнее, ну накажите его.
Я верю, что на свете существуют женщины, которые никогда не садятся в машину к незнакомцам, которые ездят только на официальном такси, принадлежащем на праве собственности таксопарку, смснув родственникам перед тем как сесть номер машины, паспортные данные водителя, реквизиты водительского удостоверения, проверив заверенную копию трудовой книжки.
В остальных случаях они не в безопасности.
Но я верю, что такие женщины есть.
Всем остальным жертву, которая села в чужую машину, упрекать зазорно. Они ведь тоже нарываются.
Я верю, что существуют женщины, которые никогда сами не выходят в подъезд, не заходят в него, не садятся в лифт с незнакомцами, и вообще везде ходят только с сопровождающим.
Поскольку количество изнасилованных незнакомым водителем не превышает количество изнасилований в других местах, то все остальные про неосторожность жертв должны говорить с большой осторожностью.
Будьте уверены, если с вами случится горе, найдется масса женщин, которые скажут "она должна была вести себя осторожнее".
Тоже самое касается визита к малознакомым людям в квартиру. Давайте сбросим со счетов участковых врачей на вызове, почтальонов, курьеров, социальных работников, агентов по недвижимости и многих других.
Они все будут априори сами-дуры-виноваты.
Потому что даже ходить по двое - не гарантия.
Вообще, все это имело бы какой-то смысл, если бы треть, а кое-где и больше, изнасилований не совершались знакомыми насильниками, с которыми у жертв был повод встретиться.
Остались два типа советов по поводу доступности жертвы.
Не дай довести дело до конца. И терпи, минимизируй ущерб.
Они, между прочим, противоположны друг другу по смыслу. И внутри каждой группы противоположны для разных ситуаций. Нет ничего плохого в том, чтобы их изучить. Нет ничего плохого в том, чтобы потренироваться их применению.
Нет гарантий, что подействуют.
В одной и той же с точки зрения жертвы, ситуации одного насильника остановят угрозы и призывы о помощи, бурное сопротивление, а другого насильника они только раззадорят и ожесточат.
Множество девушек терпели, парализованные страхом, хотя им достаточно было крикнуть, и помощь пришла бы.
Множество сопротивлялись и все закончилось очень плохо.
Хуже всего то, что если вы не участник особой программы подготовки спецназовцев и не прошли суперсекретный тренировочный лагерь по поведению в плену, вы не знаете наперед, до первого случая, как именно станете себя вести. Вы не знаете, сможете ли расслабиться и терпеть, отнесетесь ли внешне равнодушно к изнасилованию, будете ли в панике биться, орать и угрожать, или вас парализует от страха.
Потому, если вас там не стояло, то после чужой драки кулаками не машут и о правильности действий пострадавших не судят, размахивая теоретическими советами "какая дура угрожает насильнику. обещайте ему, что все сделаете добром". Угу, три раза. Конкретный насильник может оказаться из тех, для которого "добром" означает - и еще двух друзей, и бутылку, и бильярдный кий, и теперь так будет каждый раз, потому что сама дала. И выход у вас потом останется один - свалить в другой город на постоянное место жительства, потому что сами, никто вас не насиловал.
Кроме того, преимущественная реакция на опасность отчасти штука врожденная, заданная физиологией, а отчасти - происходит из опыта. И если от страха вам свойственно замирать и затаиваться, то скорее всего надо будет много учиться на тренировках, прежде чем вы сможете оглушить нападающего воплем или отвлечь его внимание. А если, как у меня, например, первая реакция - ответная агрессия, то будете отбиваться, шуметь, угрожать, запугивать, даже если толку не видно, а вот другие действия пойдут с трудом.
Теперь вернемся к тем двум факторам, которые очень действенны, и бьют насильников по площадям, но от каждой конкретной женщины вроде бы не зависят.
Это фактор безнаказанности и убежденность насильника, что у его действий есть причина.
Здесь самое время коснуться групп риска и прочих жертв социального расслоения.
Когда вы читаете, слушаете или повторяете, что какая-то группа людей является группой риска в качестве жертв определенного преступления, это не всегда значит, что данные люди сами по себе обладают какой-то повышенной виктимностью как совокупностью внутренних качеств. Например, они малообразованны и потому становятся жертвами.
Очень часто это значит всего лишь, что данная группа людей по объективным обстоятельствам регулярно оказывается в ситуациях, где преступление против них совершить просто.
Объективные обстоятельства - это не глупость, не отсутствие собственного достоинства и не плохое воспитание.
Старушка в больнице, которая, страдая от боли, подписывает пять листиков в подтверждение того, что ей раздали благотворительные лекарства, не знает, что она подписывает доверенность, а ее подпись потом заверит главврач. Это не значит, что у старушки маразм.
Проститутка, стоящая на трассе, даст фору любой суперосторожной приличной девочке по умению распознать, что за мужчина перед ней. Но проститутка свои риски оценивает по-другому, стимул рисковать у нее выше, чем не рисковать, и защищенность ее нулевая, потому что никто просто не станет ее защищать в наших условиях.
Иногда "группа риска" значит, что данная группа людей часто оказывается беззащитной.
Общество не может защитить этих людей, предупредить преступления против них и не обеспечивает неотвратимое наказание виновных.
Эти люди не хуже, не глупее, не тупее, достоинства и понимания ситуации у них не меньше.
Можно сравнивать двух конкретных людей в одинаковых обстоятельствах, но оценивать человека по тому, что он попадает под группу риска, надо крайне осторожно.
Одно и то же рискованное поведение вызывается совершенно разными причинами.
Молодые женщины - группа риска, как жертвы изнасилования.
Значит ли это, что молодые женщины виктимнее женщин старшего возраста, ведут себя глупее и более неосторожно, чем мужчины? Нет? А что такое, ведь мужчин насилуют намного меньше?
В обыденном сознании людей нет ничего странного в том, что изнасиловали молодую женщину. Уже по факту, что она молодая женщина, повод был. Вот для изнасилования старухи ищут дополнительные причины и отклонения.
Когда одна женщина пишет о другой "она принадлежала к группе риска и это сыграло свою роль", пусть помнит пишущая, что сама она принадлежит к группе риска, и мужчина может смело, опираясь на статистику, сказать о ней "ничего странного, что ее силой трахнули, молодая же баба".
Так вот, всяческие анализы и инструкции и передача полезного опыта, как уменьшить риск и обезопасить себя - это все полезные штуки. Это нужно.
Тыкание пальцем в конкретную жертву, что она вела себя плохо, поставила себя в опасность, рисковала своей жизнью, в отношении изнасилований - бесполезно. Это не поможет другим женщинам.
Оценочное суждение о жертве не помогает, не предупреждает изнасилование, практически не несет полезной информации.
Что же оно делает? Кроме чисто психологического эффекта "перемыть кости кому-то другому, почувствовать себя лучше" или "сбросить бессильный гнев из-за случившегося".
Такое тыкание пальцем и такие оценочные суждения маркируют жертву, стигматизируют ее.
То, что произошло с пострадавшей, начинает объясняться только поведением пострадавшей.
Эти суждения очень легко отличить.
Насильник из них исчезает, ему уделяют минимум времени. Минимум времени и сил уделяется сопутствующим обстоятельствам и действиям других людей, не жертвы. Зато детально, под микроскопом, изучается поведение жертвы, все возможные варианты, где она ошиблась или могла ошибиться, или могла поступить по-другому, и все это исходя из печального результата.
Произошло изнасилование, а предметом обсуждение становится неправильное поведение жертвы.
Само изнасилование становится результатом поведения жертвы.
Жертва вслух и много раз обозначается, как женщина, которая вела себя не так. И при таком поведении неудивительно, что изнасилование произошло.
"Правильные" женщины не должны себя так вести, и тогда они избегут изнасилования.
Ошибки две. Маленькая.
"Правильные" женщины могут вести себя не так, как жертва, и их это не спасет.
Но это маленькая ошибка.
Большая ошибка в том, что все женщины разделяются на два вида.
Есть "правильные", ведущие себя так, что их нельзя изнасиловать.
И есть "неправильные", которые ведут себя так, что в какой-то момент насильник может до них добраться.
Женщины, которые об этом рассуждают, забывают, что они живут в одном мире с насильниками.
Насильник это тоже слышит и читает.
С детства.
Он усваивает эту разницу, как ее усваивает охотник с каменным топором: вот эта, которая с голой вагиной, но моего племени и чужая жена - табу, а вот эта, которая в лесу - можно, неправильная.
Вот эта, которая сейчас рядом с насильником, до которой он достает, она уже неправильная, она уже сама поставила себя в такие условия, когда он может, она сама рискнула, ее уже можно.
Причину насильник уже нашел.
Сами женщины рассказали ему о ней.
В обществе озвучен гласный, но неписаный договор, набор стыдливо замалчиваемых правил, о том, что в некоторых обстоятельствах женщина по глупости и безответственности напрашивается на половой акт.
А она берет и отказывает.
Изнасилование.
Этот же молчаливый договор, это же молчаливое согласие, что есть такая, которая сама напросилась, так себя вела, что можно, обеспечивает на всех уровнях общества безнаказанность насильника, обеспечивает равнодушие и молчание свидетелей, негативную оценку поведения жертвы посторонними, бездеятельность правоохранительных органов. Во многих случаях, когда речь не идет о тяжких увечьях и посягательстве на детей или старух. И тогда общество восстает не против изнасилования, а против причинившего увечья, посягнувшего на ребенка или старуху.
Пока в обществе этот молчаливый договор действует, пока у насильника всегда есть "причина" и надежда на безнаказанность, любые ухищрения отдельных женщин и соревнования в осторожности не дают гарантий.
Можно соревноваться в осторожности, не поддерживая этого сговора, не трогая жертву, не перевешивая на нее ответственность, не объясняя изнасилование тем, что жертва - дура и шлюха.
Назвав жертву дурой и шлюхой, потому что она допустила, чтобы ее изнасиловали, вы не помогаете никому и ничего не предотвращаете, даже если дура и шлюха по жизни была.
Вы просто удобряете почву для роста новых насильников.
Оценочное суждение о конкретной жертве не учит никого правила безопасности. можно обойтись без него.
Описание поведения конкретной жертвы, как такого, которое поставило ее жизнь и здоровье в опасность и повлекло за собой насилие, не помогает выявить и изучить какие-то дополнительные факторы риска или причины, сопутствующие изнасилованию, не помогает бороться с ними. Все это можно обсудить вообще не называя конкретных жертв.
Человек может закаляться, заниматься спортом, принимать витамины, носить марлевую повязку на улице всегда, и тем самым укреплять свой организм против простуды и обычных вирусных инфекций. Можно это пропагандировать, но нет смысла осуждать и тыкать пальцем в того, кто заболел, что он не закалялся, не занимался спортом и т.п., объявлять его на этом основании дураком на весь мир. Борьбе с простудой это не поможет. Вы просто сообщите всем, что конкретный Вася - дурак.
Так что же вы делаете, когда оцениваете конкретную жертву, отбросив из уравнения насильника?
Вы рассказываете банде озабоченных хулиганов на улице, что приличные девочки, которые себя уважают, не ходят в темноте домой одни в короткой юбке. Так поступают только идиотки, которые сами все делают, чтобы с ними случилось плохое.
Банда хулиганов уже которую тысячу лет внимательно слушает, как же им опознать следующую жертву, которую можно."
И несколько слов от меня.
Мне вся эта катавасия с обсуждением того, насколько жертва спровоцировала изнасилование, из которого напрочь выпадает фигура насильника, напоминает ситуацию "тортик съелся".
Вот есть семья, у одного из членов которой есть чудная привычка втихую самостоятельно съедать вкусное, предназначенное всем. При этом семья не особенно богатая, просто купить еще один тортик не выйдет. А любитель сладкого - полностью здоров и вменяем. И вот вся семья изощряется в том, как бы покупать тортик непосредственно перед съедением, куда бы его спрятать, кого бы оставить ночевать перед холодильником. Помогает слабо, потому что любитель сладкого очень изобретателен, а если нет тортиков, он переключается на борщик и вообще все, что плохо лежит.
Съел он в очередной раз общий тортик, предназначенный для празднования дня рождения бабушки, и вот глава семьи с пристрастием разбирает, достаточно ли хорошо бабушка прятала. Достаточно ли сил посвятила тому, чтобы уберечь тортик. Вдруг проявила неосторожность? Рассеянность? Внуки осуждающе смотрят, но тоже чувствуют вину. Подробно обсуждаются стратегии сохранения съестных припасов, причем стратегии эти таковы, что вся жизнедеятельность семьи вращается вокруг охраны тортика и прочего съестного. Нельзя расслабляться ни на минуту.
А любитель тортика сидит тут же и поддакивает - мол, ну да, она плохо прятала, она же вообще не старалась, она, можно сказать, и не прятала даже, она была так небрежна, что явно соблазняла меня этим тортиком. читать дальшеЛюбой на моем месте поступил бы так же! Поманила, раздразнила и вдруг в отказ. Не хочет, чтобы ее торты ели - ну пусть ведет себя адекватно.
Ему вяло цыкнут и дальше по много часов перемывают косточки бабушке, оплошавшей на прошлой неделе старшей внучке, да и отцу - не смог он организовать защиту тортиков, нехороший человек.
Каждому ведь понятно, что нужно сделать, чтобы тортики не "съедались", правда? Нужно наконец перестать обращать внимание на действия жертв и обратить внимание на действие виновника. С внятным объяснением ему, что тортики не съедаются сами, это он их съедает, лично, по собственному волевому решению. И не надо больше этого делать.
Означает ли это, что не будет эксцессов и тортики больше ни разу не "съедятся"? Не означает.
То, что эксцессы все равно будут, означает, что нужно сохранять ситуацию, когда жизнь всей семьи заточена под любителя сладкого?
В чем специфика ситуации "тортик съелся"? В ней есть подмена.
Воздействие на нас окружающей среды, в том числе негативное и нежелательное, можно разделить на две части:
- волевые действия других людей;
- обстоятельства, действие стихийных сил.
Волевые действия - это действия, осуществляемые определенным, конкретным субъектом. Насильник насилует, вор крадет, разбойник нападает, любитель сладкого съедает торт. Если насильник, вор, разбойник, любитель сладкого совершеннолетние и вменяемые, они делают это по собственной воле - приняли решение и сделали. Потому что захотели сделать.
Исключаем неосторожность, когда субъект не знал и _не мог знать_, что совершает нечто предосудительное, не предусматривал негативных последствий своего поступка и _не мог_ предусмотреть. Если мог знать, если мог предусмотреть, но как-то умудрился забыть, не подумать - о неосторожности не идет речи!
Любитель тортиков может рассказывать, что он искренне заблуждался. Он даже скорее всего будет рассказывать. Но почему он внезапно забыл, что сладкое предназначалось не только ему? Неужели настоящая амнезия? Вряд ли. Просто ему было плевать на всех остальных, на последствия своих действий для других и на то, что его действия причиняют вред.
Действие стихийных сил - землетрясение, цунами, наводнение, дождь, снег, животные, насекомые и т. д. Здесь понятно.
Стратегии избежания вреда от а) волевых действий других людей и от б) стихийных сил - принципиально разные.
У стихийных сил нет собственной воли, они просто действуют, случаются, происходят в соответствии с законами природы. Их нужно уметь предвидеть, угадать на основе изучения этих самых законов. Будет извержение вулкана? Эвакуируемся. Нам нужно работать с ядовитыми муравьями? Одеваем защитную одежду. Экстремальная жара? Поменьше выходим на улицу, покупаем кондиционер. Это единственный работающий, эффективный способ - изучаем, как это происходит, по каким законам, тренируемся и учитываем действие природных сил.
Можно ли так же строить стратегию работы с негативным воздействием чужой злой воли? Нет. Действия субъекта носят волевой характер, их нельзя однозначно предсказать. Если субъект _хочет_ сделать нечто вам во вред, а себе на пользу, он не будет действовать предсказуемо, всегда в одной и той же манере. Он не муравей и не ограничен инстинктами. Он не цунами и не движется в строго определенном направлении. Он движется в ту сторону, которая приведет его к достижению цели. Если для достижения цели нужно развернуться на 180 градусов - он разворачивается. Представьте цунами с личной волей, которое хочет причинить вам вред, потому что ему это нравится, цунами, которое может развернуться на 180 градусов.
Любитель сладкого съедал тортик из холодильника и вы переставили тортик на балкон? Любитель сладкого разумен и хочет тортик. Взять тортик с балкона немногим сложнее, чем достать его из холодильника. Количество усилий, которые он готов затратить на то, чтобы достать тортик, прямо пропорционально ценности для него этого тортика. При этом не стоит переоценивать количество этих усилий. Это семье любителя тортика приходится прикладывать невероятные усилия и всю свою жизнь коверкать, а тот, из-за кого все эти усилия, не будет так уж сильно напрягаться.
Представим, что стихийную силу воспринимают как субъект, имеющий волю. Попробуем уговорить дождь, чтобы не шел. Погрозим дождю. Соберем воду из луж и посадим ее в тюрьму.
Иногда тучи будут собираться, мы поугрожаем дождю, тучи и разойдутся. Конечно, это дождь испугался, ага.
Примерно так же выглядит стратегия работы с чужой волей, когда она воспринимается как стихийная сила. Немного здравого смысла и много-много "магии". Не будем ходить ночью в короткой юбке и ничего плохого не случится. Есть здравый смысл? Есть.
Но часто от него мало что остается, потому что он заменяется "колдунством" недалеко ушедшим от угроз дождю. Мы переставили тортик на балкон и не подействовало, любитель сладкого все равно его съел? Ну так ищем, в чем мы неправильно и некачественно переставляли. Ведь если бы мы все сделали правильно, тортик остался был цел, конечно-конечно.
Если женщину все-таки кто-то изнасиловал, ищем, в чем она действовала неправильно, думаем, как бы нам не поступить так же, как она, ведь причина изнасилования в том, что она неправильно действовала.
А причина того, что "тортик съелся", в том, что его плохо берегли, да-да.
И это не имеет никакого отношения к разумной осторожности, как не имеют отношения к осторожности действия семьи любителя сладкого. Разумная осторожность выглядит совершенно по-другому.
В ситуации с тортиком это хорошо видно, не так ли? Когда речь идет об изнасиловании, мы автоматически, в силу привычки и психологических защит делаем подмену. В результате мы искренне называем осторожностью то, что ею вовсе не является. И когда обращают наше внимание на то, что дело-то не в жертве, а в насильнике, искренне считаем, что нас призывают отказаться от осторожности.
Единственный способ эффективной работы с чужой злой волей - воздействие на эту волю. Все.
Любитель тортиков должен понять, что больше ему не следует вести себя прежним образом. Через уговоры, объяснения, угрозы или наказание (желательно - по возможности неотвратимое или хотя бы очень вероятное).
До тех пор, пока он считает, что является чем-то вроде стихийного бедствия - он будет только наглеть. До тех пор, пока он считает, что это дело жертв всеми силами беречься и придумывать способы избежать его злой воли, а не он должен перестать - он будет продолжать делать то, что ему хочется. Чтобы перестать делать то, что делают по свободной воле, нужно сосредоточить внимание именно на воле. Насильник в этом не заинтересован, в этом заинтересовано общество. Но общество из-за страхов, предубеждения и, чего греха таить - из мелочного желания самоутвердиться на фоне "непутевой" жертвы, ведет себя так, будто и оно не заинтересовано в воздействии на волю насильника.
И насильник будет считать себя стихийным бедствием до тех пор, пока так его воспринимает общество. Он не в вакууме живет и не с Марса падает. Он слышит все эти разговоры и читает все эти обсуждения.
До тех пор, пока семья будет увлеченно обсуждать, достаточно ли бабушка постаралась, чтобы спрятать тортик, тортики будут "съедаться". Как бы сами.
До тех пор пока в инетернетиках, на скамейках и в офисах будут перемывать кости жертвам, потенциальные насильники будут приходить к выводу, что дело жертвы беречься, а он тут _вообще ни при чем_. Ну вот перед ним девушка, она явно не береглась (у насильника могут быть какие угодно представления о том, что такое "достаточно беречься", и они вряд ли совпадут с представлениями жертвы). Как же ее не изнасиловать? Любой бы изнасиловал. Это ж не волевое действие, не выбор - насиловать или не насиловать. В глазах насильника выбирает жертва - быть ей изнасилованной или нет.
И мы сами учим их так думать.
URL записиМопед не мой, очень, действительно очень много букв, под кат идти с осторожностью.
"В наших краях бесконечно путают теплое с мягким, а дерьмо с конфетой.
Все, что я написала ниже, вы уже знаете. Все женщины это знают, только редко сводят вместе.
На самом деле все очень просто. Существуют факторы, которые делают жертву более вероятной добычей для конкретного насильника. Поведение жертвы относится к этим факторам.
Но!
Не всегда и даже не в большинстве случаев обязательным условием насилия является неосторожность или непредусмотрительность жертвы.
Помните, что выбирает не жертва. Выбирает насильник.
Женщины, которые боятся насилия, стараются оценивать свое поведение и по своей оценке корректировать его. Насильник оценивает потенциальную жертву по-другому.
Он не смотрит на женщину глазами женщины, опасающейся изнасилования.
Самыми важными факторами для насильника будут:
- доступность жертвы;
- предполагаемая безнаказанность;
- убежденность, что действия насильника нормальны, имеют причину.
читать дальше
Нужно помнить, что в отношении всего этого насильник может ошибаться и находиться во власти иллюзии.
Нужно помнить, что ни один из этих факторов не действует изолировано.
Нужно помнить, что выбирает обстоятельства не жертва.
Все распространенные советы женщинам по поводу мер безопасности сводятся к пункту "доступность жертвы".
Это очень малоэффективный параметр. На деле, куда более эффективным является параметр "предполагаемая безнаказанность", но он от жертвы зависит крайне редко. И у нас предпочитают на него забить, перевесив ответственность на жертву. Многие советы содержат завуалированное сообщение "если ты будешь вести себя правильно, ты не станешь доступной жертвой".
Если женщина не будет ходить по темным улицам, ее не изнасилует банда хулиганов. Проще говоря, ответственность за ошибку - на жертве, которая вела себя неосторожно. А не на обществе, где по улицам бродит банда насильников. Еще раз повторюсь, советы типа этого содержат завуалированное сообщение "банда насильников на улицах -- это неизбежное зло, очень плохо, но предотвратить нельзя, а вот одинокая женщина -- это предотвратить можно, разумная женщина должна предотвращать это и заботиться о себе".
Хотя нормальное сообщение и нормальная оценка должны быть следующие: "караул! на улицах банда насильников, пока мы от них не избавимся, временно, дорогие женщины, соблюдайте дополнительные меры безопасности".
Хуже всего следующее: когда у нас опытная женщина учит неопытную, или когда избежавшие насилия перемывают косточки той, которая пострадала, момент "у нас на улице банда насильников, от них нет никакой защиты" отбрасывается. Про него разочек скомкано упомянут и дальше будут всячески избегать дальнейших обсуждений. Дальше будут обсуждать только поведение и ошибки жертвы и потенциальной жертвы.
Это все очень понятно, обсуждать поведение и ошибки жертвы = успокаивать себя, убеждать себя, что если ты не сделаешь такой же ошибки, с тобой такого случится.
Советы о доступности жертвы делятся на четыре вида: не привлекай внимания; не оказывайся в одиночестве; не дай довести дело до конца; терпи, выживай, уменьши ущерб.
Действуют ли эти советы? Да. Каждый из этих советов действует в том конкретном случае, для которого он был разработан. И не действует во множестве других. Каждый такой совет предполагает конкретные обстоятельства и конкретную мотивацию и образ действий насильника. В других случаях точно такое же поведение жертвы ничем ей не поможет. Кроме того, многие из этих советов предполагают дополнительную тренировку и подготовку жертвы, и потенциальная жертва не может быть уверена, способна ли она их применить.
Например: не привлекай внимания.
Не ходи в яркой, вызывающей, сексуальной одежде и не веди себя соблазнительно.
Здесь должна быть дописана недостающая часть: и тогда насильник выберет не тебя.
Но ее почему-то замалчивают.
Действует ли этот совет? Да.
Он действует в двух случаях:
- насильник ориентирован на конкретный физический облик, фишку в одежде, типаж, жест, манеры;
- насильник уверен, что такая одежда и поведение - это тайный знак доступности, провоцирующий сигнал, который подает ему женщина на тему "я такая, меня можно"; вы можете произвольно дописать сюда "я такая дура" или "я такая шлюха", для жертвы не имеет значения, выбор совершает насильник, а насильник может находиться в плену иллюзии.
Проще говоря, если ваш физический облик таков, что в данном обществе вы не котируетесь на "рынке" сексуальных партнеров, и вокруг полно женщин более привлекательных, то для вас шансы быть изнасилованной по этому параметру - ниже. Пьяные развязные мужики, которые ищут подружку на ночь, не подсядут к вам в ресторане.
Помешает ли вам, если вы будете всегда одеваться скромно, ходить, потупив глаза, одевать юбку в пол? Не знаю, зависит от того, какой вы человек и как вам нравится жить.
Поможет ли вам это?
Да, это вам поможет с теми насильниками, которые ориентированы на конкретный типаж и поведение женщины. Но никто не может, в действительности, сказать, насколько часто это помогает.
Можно говорить только о конкретном месте и времени.
Это как таблетки, эффективность которых при испытаниях такая же, как эффективность плацебо.
Они помогают, но вероятность, что помогут, как при соблюдении примет и подбрасывании монетки.
Я могу назвать фактор, который усиливает действие этих предупреждений.
Одевайтесь и ведите себя, как серая масса - большинство, там, где есть другая женщина, которая внешним видом и поведением привлекает внимание.
Проще говоря, если вы в джинсах явитесь на дискотеку, где 90% девиц в джинсах, 5% в брюках, а 5% в страшненьких юбках, вы себя защитили ровно настолько, сколько нужно дополнительного времени, чтобы с вас джинсы снять.
А вот если среди присутствующих на дискотеке 3% - яркие птички в мини, то ваши джинсы как-то уменьшают ваши шансы. Ну и наоборот, если в клубе все в мини...
Таких факторов множество, с поведением еще сложнее. Я серьезно, это не жонглирование словами. Если вы явились обкуренная в клуб, где почти все обкуренные, вы по этому параметру в одинаковой опасности со всеми женщинами в клубе. Но если бы вы остались дома, опасность от посетителей клуба вам бы не угрожала. Но только от посетителей клуба.
Надо ли учить свою дочь скромно одеваться? Надо, если вы живете в обществе, где определенным образом одетая женщина воспринимается, как шлюха или просто как более привлекательная / неосторожная, или сильно отличается от окружения. Даст ли это какие-то шансы? Да, какие-то даст. Какая-то другая женщина привлечет к себе больше внимания. Если другой не найдется, то вашей дочери не повезло.
Еще раз повторю, запомните это и дальше прилагайте сами ко всем следующим примерам: если по улицам ходит вменяемый насильник, и для него в некоторых случаях (ситуативно) изнасилование допустимо, любые меры предосторожности потенциальных жертв - не привлекать внимания, не оказываться в сомнительных ситуациях - все они будут работать, только пока есть более неосторожные и доступные жертвы.
Изнасилование в этом смысле не сильно отличается от работы карманника в общественном транспорте.
Насильник допускает (или даже желает) совершение полового акта без явного и очевидного согласия жертвы.
Карманник хочет украсть. Если карманник раз за разом видит перед собой в салоне толпу супервнимательных, застегнутых на все молнии пассажиров, крепко прижимающих сумки, карманник все равно попробует у кого-то что-то стырить. Если все повально перестанут носить деньги в кошельках, то карманники буду тырить что-то другое, другим способом, и ранее принятые меры безопасности перестанут работать.
Это очень грубая аналогия, ясное дело. Но она покажется вам менее грубой, если вы вспомните, что существовали и существуют культуры и общества, где признаком развратного поведения и соблазна была щиколотка, показавшаяся из-под юбки, а приличные женщины никогда не выходили из дому без сопровождения и не садились к посторонним в транспортные средства. Увы, изнасилования были и там. Просто способы и поводы добраться до жертвы были другие. С другой стороны, мы прекрасно знаем культуры, где женщины ходят голые и полуголые, шастают в одиночестве через лес, и не то чтобы в таких условиях каждый день и всегда мужчины гонялись за собственными соплеменницами и устраивали групповые изнасилования.
А теперь переворачиваем ситуацию.
В некоторых культурах, где своя соплеменница, чужая жена, непрерывно сияет открыто всеми своими половыми органами, и ее не нагибают силком под первым же кустиком, охотник без проблем нагнет чужую женщину, не соплеменницу, если где-то случайно застанет в лесу. Своя - табу, под охраной, чужая нет. Разницы в поведении и одежде жертвы никакой. Разница в голове насильника.
Фактическая доступность жертвы одинаковая.
Разница в голове насильника состоит из предполагаемой безнаказанности и убежденности, что женщину другого племени можно. И совокупность этих факторов превращает жертву в доступную.
Здесь самое время крикнуть "а нефиг было шляться там, где чужие охотники шарятся, надо быть осторожнее", и мы переходим ко второй разновидности советов.
Не оказываться в одиночестве. Не оставаться наедине с агрессорами. Не доверять незнакомцам. Избегать рискованных ситуаций.
Это очень хороший совет на первый взгляд.
Только на деле он должен звучать не так.
А вот так: избегайте ситуаций, когда насильник решит, что может изнасиловать безнаказанно.
Понимаете? Насильник не принимает решение, исходя из того, наедине вы с ним, или он с друзьями, или рядом прохожие, или по факту вашего с ним знакомства. Все это учитывается только тогда, когда влияет на безнаказанность. Если насильник отчего-то и зачем-то уверен, что двое посторонних свидетелей на него не донесут, так он изнасилует при свидетелях. Если насильник решил, что жертве не поверят, что она не пойдет жаловаться и т.п., он изнасилует, даже хорошо зная жертву и живя с ней в соседних квартирах.
Например, случай, когда муж насилует жену, на постсоветском пространстве настолько потенциально безнаказан, что даже если жену изнасиловали на глазах у соседки и матери жены, то не факт, не факт...
Уверяю вас, дня не пройдет, как совершенно посторонние люди станут бесплатно писать в интернетах, что мужика оговорили, жена - жадная стерва, если все было так плохо, почему она раньше не ушла, могла уйти жить в подворотню, и вообще, они просто друг друга не поняли, а эта прошмандовка собирается мужа в тюрьму засадить и жить в его квартире с любовником.
С другой стороны, в традиционном обществе муж, насилующий жену, вообще никакого преступления не совершает, разве что он изнасиловал ее не в то отверстие, куда предписывает религия, или не в тот день, когда предписывает религия.
Помните, кстати, что насильник вполне может действовать глупо, думать плохо и не отличаться умом и сообразительностью. И те обстоятельства, которые вам кажутся безопасными, он оценит по-другому.
Так вот, например, спасает ли совет, не садиться в машину к незнакомцам? Спасает, если в вашей местности распространены в настоящее время случаи, когда насилуют севших в машину незнакомок. Обратите внимание - распространены, а не вам так кажется. Если вам кажется, эта мера не поможет, потому что ваш местный насильник, например, поджидает жертву по дороге с работы.
Помешает ли вам выполнение такого совета? Зависит от вашего образа жизни.
Я, например, регулярно, иногда по четыре раза в день, не только в городе, сажусь в машины к незнакомцам, на протяжении многих лет, но никому не советую следовать моему примеру.
Потому что не знаю, насколько любая другая женщина может правильно оценить обстановку и мужчину.
Могу ли я ошибиться? Да. Это будет фатальная ошибка.
Насколько риск для меня больше? За последние 15 лет я была свидетельницей изнасилования в поезде и попытки изнасилования в поезде, ограбления в поезде в комплекте с сексуальными домогательствами, видела изнасилования в общаге, изнасилования в стоящей в парке машине (не едущей, вокруг были свидетели), встречала случаи изнасилования в семье, говорила с пострадавшими или свидетелями о случаях изнасилования знакомыми и знакомыми родителей, по работе сталкивалась с изнасилованиями на свиданиях, на улице, в подъезде, на вечеринке. В конце концов я разговаривала с насильниками. Ситуативная уверенность насильника в безнаказанности играет куда большую роль, чем все внешние благоприятные обстоятельства.
Вероятность того, что вы сели в машину к насильнику и он этим воспользуется, примерно такая же, как если при следующей остановке лифта к вам подсядет насильник - незнакомец.
Об изнасилованиях незнакомым водителем в машине я знаю только из газет и от проституток.
Таким образом, я не могу сказать, насколько риск больше для меня. Если брать мой опыт, то в разы опаснее ездить в поезде и троллейбусе, что согласитесь "немного по-дебильному" звучит, пародируя одного украинского чиновника. Бывало ли так, что водители выказывали по дороге сексуальную заинтересованность? Да. Дальше вежливого шутливого отказа ничего не требовалось.
Соответственно, о любой женщине, которая пострадала, сев в машину к незнакомцу, я могу сказать только одно - с некоторой вероятностью она ошиблась. Даже если проститутка. А с некоторой вероятностью у нее не было ни шансов, ни возможности, чтобы предвидеть и выявить факторы дополнительного риска.
Я не могу сказать, что такая женщина поступила глупо и особенно неосторожно, и изнасилование произошло в результате ее ошибки. Изнасилование произошло, потому что конкретный насильник в конкретных обстоятельствах решил, что можно.
Надо ли учить детей, что нельзя доверять незнакомцам, садиться в чужие машины, садиться в лифт с посторонними, ходить в одиночку по опасным местам? Надо, если в обществе, где вы живете. в таких местах совершают нападения. Дети вообще плохо ориентируются и распознают опасность, они не могут оценить необычность ситуации и вероятность нападения правильно. Надо учить.
Надо ли учить этому взрослых, которые часто ошибаются? Надо.
Надо ли объяснять девочкам, как выглядят признаки сексуального интереса и внимания со стороны взрослых людей? Да. Потому что это помогает оценить ситуацию.
Надо ли учить, как правильно и однозначно объяснить, что в сексе не заинтересована? Да. Потому что не факт, что все мужчины понимают, есть такие, которые заблуждаются. Ну вот так их воспитали.
Но!
Можно ли по факту изнасилования сказать, что жертва сама допустила опасную ситуацию? Нет.
Это можно было бы сказать в том случае, если бы в обществе всем было объявлено, что в такой ситуации половой акт возможен и разрешен, и неизбежен, для него эта ситуация и предназначена, а вот воздержавшийся - исключение.
Вот когда это будет объявлено, тогда будет сама-дура-виновата, рисковала своим здоровьем, а насильник просто перестарался, мог быть аккуратнее, ну накажите его.
Я верю, что на свете существуют женщины, которые никогда не садятся в машину к незнакомцам, которые ездят только на официальном такси, принадлежащем на праве собственности таксопарку, смснув родственникам перед тем как сесть номер машины, паспортные данные водителя, реквизиты водительского удостоверения, проверив заверенную копию трудовой книжки.
В остальных случаях они не в безопасности.
Но я верю, что такие женщины есть.
Всем остальным жертву, которая села в чужую машину, упрекать зазорно. Они ведь тоже нарываются.
Я верю, что существуют женщины, которые никогда сами не выходят в подъезд, не заходят в него, не садятся в лифт с незнакомцами, и вообще везде ходят только с сопровождающим.
Поскольку количество изнасилованных незнакомым водителем не превышает количество изнасилований в других местах, то все остальные про неосторожность жертв должны говорить с большой осторожностью.
Будьте уверены, если с вами случится горе, найдется масса женщин, которые скажут "она должна была вести себя осторожнее".
Тоже самое касается визита к малознакомым людям в квартиру. Давайте сбросим со счетов участковых врачей на вызове, почтальонов, курьеров, социальных работников, агентов по недвижимости и многих других.
Они все будут априори сами-дуры-виноваты.
Потому что даже ходить по двое - не гарантия.
Вообще, все это имело бы какой-то смысл, если бы треть, а кое-где и больше, изнасилований не совершались знакомыми насильниками, с которыми у жертв был повод встретиться.
Остались два типа советов по поводу доступности жертвы.
Не дай довести дело до конца. И терпи, минимизируй ущерб.
Они, между прочим, противоположны друг другу по смыслу. И внутри каждой группы противоположны для разных ситуаций. Нет ничего плохого в том, чтобы их изучить. Нет ничего плохого в том, чтобы потренироваться их применению.
Нет гарантий, что подействуют.
В одной и той же с точки зрения жертвы, ситуации одного насильника остановят угрозы и призывы о помощи, бурное сопротивление, а другого насильника они только раззадорят и ожесточат.
Множество девушек терпели, парализованные страхом, хотя им достаточно было крикнуть, и помощь пришла бы.
Множество сопротивлялись и все закончилось очень плохо.
Хуже всего то, что если вы не участник особой программы подготовки спецназовцев и не прошли суперсекретный тренировочный лагерь по поведению в плену, вы не знаете наперед, до первого случая, как именно станете себя вести. Вы не знаете, сможете ли расслабиться и терпеть, отнесетесь ли внешне равнодушно к изнасилованию, будете ли в панике биться, орать и угрожать, или вас парализует от страха.
Потому, если вас там не стояло, то после чужой драки кулаками не машут и о правильности действий пострадавших не судят, размахивая теоретическими советами "какая дура угрожает насильнику. обещайте ему, что все сделаете добром". Угу, три раза. Конкретный насильник может оказаться из тех, для которого "добром" означает - и еще двух друзей, и бутылку, и бильярдный кий, и теперь так будет каждый раз, потому что сама дала. И выход у вас потом останется один - свалить в другой город на постоянное место жительства, потому что сами, никто вас не насиловал.
Кроме того, преимущественная реакция на опасность отчасти штука врожденная, заданная физиологией, а отчасти - происходит из опыта. И если от страха вам свойственно замирать и затаиваться, то скорее всего надо будет много учиться на тренировках, прежде чем вы сможете оглушить нападающего воплем или отвлечь его внимание. А если, как у меня, например, первая реакция - ответная агрессия, то будете отбиваться, шуметь, угрожать, запугивать, даже если толку не видно, а вот другие действия пойдут с трудом.
Теперь вернемся к тем двум факторам, которые очень действенны, и бьют насильников по площадям, но от каждой конкретной женщины вроде бы не зависят.
Это фактор безнаказанности и убежденность насильника, что у его действий есть причина.
Здесь самое время коснуться групп риска и прочих жертв социального расслоения.
Когда вы читаете, слушаете или повторяете, что какая-то группа людей является группой риска в качестве жертв определенного преступления, это не всегда значит, что данные люди сами по себе обладают какой-то повышенной виктимностью как совокупностью внутренних качеств. Например, они малообразованны и потому становятся жертвами.
Очень часто это значит всего лишь, что данная группа людей по объективным обстоятельствам регулярно оказывается в ситуациях, где преступление против них совершить просто.
Объективные обстоятельства - это не глупость, не отсутствие собственного достоинства и не плохое воспитание.
Старушка в больнице, которая, страдая от боли, подписывает пять листиков в подтверждение того, что ей раздали благотворительные лекарства, не знает, что она подписывает доверенность, а ее подпись потом заверит главврач. Это не значит, что у старушки маразм.
Проститутка, стоящая на трассе, даст фору любой суперосторожной приличной девочке по умению распознать, что за мужчина перед ней. Но проститутка свои риски оценивает по-другому, стимул рисковать у нее выше, чем не рисковать, и защищенность ее нулевая, потому что никто просто не станет ее защищать в наших условиях.
Иногда "группа риска" значит, что данная группа людей часто оказывается беззащитной.
Общество не может защитить этих людей, предупредить преступления против них и не обеспечивает неотвратимое наказание виновных.
Эти люди не хуже, не глупее, не тупее, достоинства и понимания ситуации у них не меньше.
Можно сравнивать двух конкретных людей в одинаковых обстоятельствах, но оценивать человека по тому, что он попадает под группу риска, надо крайне осторожно.
Одно и то же рискованное поведение вызывается совершенно разными причинами.
Молодые женщины - группа риска, как жертвы изнасилования.
Значит ли это, что молодые женщины виктимнее женщин старшего возраста, ведут себя глупее и более неосторожно, чем мужчины? Нет? А что такое, ведь мужчин насилуют намного меньше?
В обыденном сознании людей нет ничего странного в том, что изнасиловали молодую женщину. Уже по факту, что она молодая женщина, повод был. Вот для изнасилования старухи ищут дополнительные причины и отклонения.
Когда одна женщина пишет о другой "она принадлежала к группе риска и это сыграло свою роль", пусть помнит пишущая, что сама она принадлежит к группе риска, и мужчина может смело, опираясь на статистику, сказать о ней "ничего странного, что ее силой трахнули, молодая же баба".
Так вот, всяческие анализы и инструкции и передача полезного опыта, как уменьшить риск и обезопасить себя - это все полезные штуки. Это нужно.
Тыкание пальцем в конкретную жертву, что она вела себя плохо, поставила себя в опасность, рисковала своей жизнью, в отношении изнасилований - бесполезно. Это не поможет другим женщинам.
Оценочное суждение о жертве не помогает, не предупреждает изнасилование, практически не несет полезной информации.
Что же оно делает? Кроме чисто психологического эффекта "перемыть кости кому-то другому, почувствовать себя лучше" или "сбросить бессильный гнев из-за случившегося".
Такое тыкание пальцем и такие оценочные суждения маркируют жертву, стигматизируют ее.
То, что произошло с пострадавшей, начинает объясняться только поведением пострадавшей.
Эти суждения очень легко отличить.
Насильник из них исчезает, ему уделяют минимум времени. Минимум времени и сил уделяется сопутствующим обстоятельствам и действиям других людей, не жертвы. Зато детально, под микроскопом, изучается поведение жертвы, все возможные варианты, где она ошиблась или могла ошибиться, или могла поступить по-другому, и все это исходя из печального результата.
Произошло изнасилование, а предметом обсуждение становится неправильное поведение жертвы.
Само изнасилование становится результатом поведения жертвы.
Жертва вслух и много раз обозначается, как женщина, которая вела себя не так. И при таком поведении неудивительно, что изнасилование произошло.
"Правильные" женщины не должны себя так вести, и тогда они избегут изнасилования.
Ошибки две. Маленькая.
"Правильные" женщины могут вести себя не так, как жертва, и их это не спасет.
Но это маленькая ошибка.
Большая ошибка в том, что все женщины разделяются на два вида.
Есть "правильные", ведущие себя так, что их нельзя изнасиловать.
И есть "неправильные", которые ведут себя так, что в какой-то момент насильник может до них добраться.
Женщины, которые об этом рассуждают, забывают, что они живут в одном мире с насильниками.
Насильник это тоже слышит и читает.
С детства.
Он усваивает эту разницу, как ее усваивает охотник с каменным топором: вот эта, которая с голой вагиной, но моего племени и чужая жена - табу, а вот эта, которая в лесу - можно, неправильная.
Вот эта, которая сейчас рядом с насильником, до которой он достает, она уже неправильная, она уже сама поставила себя в такие условия, когда он может, она сама рискнула, ее уже можно.
Причину насильник уже нашел.
Сами женщины рассказали ему о ней.
В обществе озвучен гласный, но неписаный договор, набор стыдливо замалчиваемых правил, о том, что в некоторых обстоятельствах женщина по глупости и безответственности напрашивается на половой акт.
А она берет и отказывает.
Изнасилование.
Этот же молчаливый договор, это же молчаливое согласие, что есть такая, которая сама напросилась, так себя вела, что можно, обеспечивает на всех уровнях общества безнаказанность насильника, обеспечивает равнодушие и молчание свидетелей, негативную оценку поведения жертвы посторонними, бездеятельность правоохранительных органов. Во многих случаях, когда речь не идет о тяжких увечьях и посягательстве на детей или старух. И тогда общество восстает не против изнасилования, а против причинившего увечья, посягнувшего на ребенка или старуху.
Пока в обществе этот молчаливый договор действует, пока у насильника всегда есть "причина" и надежда на безнаказанность, любые ухищрения отдельных женщин и соревнования в осторожности не дают гарантий.
Можно соревноваться в осторожности, не поддерживая этого сговора, не трогая жертву, не перевешивая на нее ответственность, не объясняя изнасилование тем, что жертва - дура и шлюха.
Назвав жертву дурой и шлюхой, потому что она допустила, чтобы ее изнасиловали, вы не помогаете никому и ничего не предотвращаете, даже если дура и шлюха по жизни была.
Вы просто удобряете почву для роста новых насильников.
Оценочное суждение о конкретной жертве не учит никого правила безопасности. можно обойтись без него.
Описание поведения конкретной жертвы, как такого, которое поставило ее жизнь и здоровье в опасность и повлекло за собой насилие, не помогает выявить и изучить какие-то дополнительные факторы риска или причины, сопутствующие изнасилованию, не помогает бороться с ними. Все это можно обсудить вообще не называя конкретных жертв.
Человек может закаляться, заниматься спортом, принимать витамины, носить марлевую повязку на улице всегда, и тем самым укреплять свой организм против простуды и обычных вирусных инфекций. Можно это пропагандировать, но нет смысла осуждать и тыкать пальцем в того, кто заболел, что он не закалялся, не занимался спортом и т.п., объявлять его на этом основании дураком на весь мир. Борьбе с простудой это не поможет. Вы просто сообщите всем, что конкретный Вася - дурак.
Так что же вы делаете, когда оцениваете конкретную жертву, отбросив из уравнения насильника?
Вы рассказываете банде озабоченных хулиганов на улице, что приличные девочки, которые себя уважают, не ходят в темноте домой одни в короткой юбке. Так поступают только идиотки, которые сами все делают, чтобы с ними случилось плохое.
Банда хулиганов уже которую тысячу лет внимательно слушает, как же им опознать следующую жертву, которую можно."
И несколько слов от меня.
Мне вся эта катавасия с обсуждением того, насколько жертва спровоцировала изнасилование, из которого напрочь выпадает фигура насильника, напоминает ситуацию "тортик съелся".
Вот есть семья, у одного из членов которой есть чудная привычка втихую самостоятельно съедать вкусное, предназначенное всем. При этом семья не особенно богатая, просто купить еще один тортик не выйдет. А любитель сладкого - полностью здоров и вменяем. И вот вся семья изощряется в том, как бы покупать тортик непосредственно перед съедением, куда бы его спрятать, кого бы оставить ночевать перед холодильником. Помогает слабо, потому что любитель сладкого очень изобретателен, а если нет тортиков, он переключается на борщик и вообще все, что плохо лежит.
Съел он в очередной раз общий тортик, предназначенный для празднования дня рождения бабушки, и вот глава семьи с пристрастием разбирает, достаточно ли хорошо бабушка прятала. Достаточно ли сил посвятила тому, чтобы уберечь тортик. Вдруг проявила неосторожность? Рассеянность? Внуки осуждающе смотрят, но тоже чувствуют вину. Подробно обсуждаются стратегии сохранения съестных припасов, причем стратегии эти таковы, что вся жизнедеятельность семьи вращается вокруг охраны тортика и прочего съестного. Нельзя расслабляться ни на минуту.
А любитель тортика сидит тут же и поддакивает - мол, ну да, она плохо прятала, она же вообще не старалась, она, можно сказать, и не прятала даже, она была так небрежна, что явно соблазняла меня этим тортиком. читать дальшеЛюбой на моем месте поступил бы так же! Поманила, раздразнила и вдруг в отказ. Не хочет, чтобы ее торты ели - ну пусть ведет себя адекватно.
Ему вяло цыкнут и дальше по много часов перемывают косточки бабушке, оплошавшей на прошлой неделе старшей внучке, да и отцу - не смог он организовать защиту тортиков, нехороший человек.
Каждому ведь понятно, что нужно сделать, чтобы тортики не "съедались", правда? Нужно наконец перестать обращать внимание на действия жертв и обратить внимание на действие виновника. С внятным объяснением ему, что тортики не съедаются сами, это он их съедает, лично, по собственному волевому решению. И не надо больше этого делать.
Означает ли это, что не будет эксцессов и тортики больше ни разу не "съедятся"? Не означает.
То, что эксцессы все равно будут, означает, что нужно сохранять ситуацию, когда жизнь всей семьи заточена под любителя сладкого?
В чем специфика ситуации "тортик съелся"? В ней есть подмена.
Воздействие на нас окружающей среды, в том числе негативное и нежелательное, можно разделить на две части:
- волевые действия других людей;
- обстоятельства, действие стихийных сил.
Волевые действия - это действия, осуществляемые определенным, конкретным субъектом. Насильник насилует, вор крадет, разбойник нападает, любитель сладкого съедает торт. Если насильник, вор, разбойник, любитель сладкого совершеннолетние и вменяемые, они делают это по собственной воле - приняли решение и сделали. Потому что захотели сделать.
Исключаем неосторожность, когда субъект не знал и _не мог знать_, что совершает нечто предосудительное, не предусматривал негативных последствий своего поступка и _не мог_ предусмотреть. Если мог знать, если мог предусмотреть, но как-то умудрился забыть, не подумать - о неосторожности не идет речи!
Любитель тортиков может рассказывать, что он искренне заблуждался. Он даже скорее всего будет рассказывать. Но почему он внезапно забыл, что сладкое предназначалось не только ему? Неужели настоящая амнезия? Вряд ли. Просто ему было плевать на всех остальных, на последствия своих действий для других и на то, что его действия причиняют вред.
Действие стихийных сил - землетрясение, цунами, наводнение, дождь, снег, животные, насекомые и т. д. Здесь понятно.
Стратегии избежания вреда от а) волевых действий других людей и от б) стихийных сил - принципиально разные.
У стихийных сил нет собственной воли, они просто действуют, случаются, происходят в соответствии с законами природы. Их нужно уметь предвидеть, угадать на основе изучения этих самых законов. Будет извержение вулкана? Эвакуируемся. Нам нужно работать с ядовитыми муравьями? Одеваем защитную одежду. Экстремальная жара? Поменьше выходим на улицу, покупаем кондиционер. Это единственный работающий, эффективный способ - изучаем, как это происходит, по каким законам, тренируемся и учитываем действие природных сил.
Можно ли так же строить стратегию работы с негативным воздействием чужой злой воли? Нет. Действия субъекта носят волевой характер, их нельзя однозначно предсказать. Если субъект _хочет_ сделать нечто вам во вред, а себе на пользу, он не будет действовать предсказуемо, всегда в одной и той же манере. Он не муравей и не ограничен инстинктами. Он не цунами и не движется в строго определенном направлении. Он движется в ту сторону, которая приведет его к достижению цели. Если для достижения цели нужно развернуться на 180 градусов - он разворачивается. Представьте цунами с личной волей, которое хочет причинить вам вред, потому что ему это нравится, цунами, которое может развернуться на 180 градусов.
Любитель сладкого съедал тортик из холодильника и вы переставили тортик на балкон? Любитель сладкого разумен и хочет тортик. Взять тортик с балкона немногим сложнее, чем достать его из холодильника. Количество усилий, которые он готов затратить на то, чтобы достать тортик, прямо пропорционально ценности для него этого тортика. При этом не стоит переоценивать количество этих усилий. Это семье любителя тортика приходится прикладывать невероятные усилия и всю свою жизнь коверкать, а тот, из-за кого все эти усилия, не будет так уж сильно напрягаться.
Представим, что стихийную силу воспринимают как субъект, имеющий волю. Попробуем уговорить дождь, чтобы не шел. Погрозим дождю. Соберем воду из луж и посадим ее в тюрьму.
Иногда тучи будут собираться, мы поугрожаем дождю, тучи и разойдутся. Конечно, это дождь испугался, ага.
Примерно так же выглядит стратегия работы с чужой волей, когда она воспринимается как стихийная сила. Немного здравого смысла и много-много "магии". Не будем ходить ночью в короткой юбке и ничего плохого не случится. Есть здравый смысл? Есть.
Но часто от него мало что остается, потому что он заменяется "колдунством" недалеко ушедшим от угроз дождю. Мы переставили тортик на балкон и не подействовало, любитель сладкого все равно его съел? Ну так ищем, в чем мы неправильно и некачественно переставляли. Ведь если бы мы все сделали правильно, тортик остался был цел, конечно-конечно.
Если женщину все-таки кто-то изнасиловал, ищем, в чем она действовала неправильно, думаем, как бы нам не поступить так же, как она, ведь причина изнасилования в том, что она неправильно действовала.
А причина того, что "тортик съелся", в том, что его плохо берегли, да-да.
И это не имеет никакого отношения к разумной осторожности, как не имеют отношения к осторожности действия семьи любителя сладкого. Разумная осторожность выглядит совершенно по-другому.
В ситуации с тортиком это хорошо видно, не так ли? Когда речь идет об изнасиловании, мы автоматически, в силу привычки и психологических защит делаем подмену. В результате мы искренне называем осторожностью то, что ею вовсе не является. И когда обращают наше внимание на то, что дело-то не в жертве, а в насильнике, искренне считаем, что нас призывают отказаться от осторожности.
Единственный способ эффективной работы с чужой злой волей - воздействие на эту волю. Все.
Любитель тортиков должен понять, что больше ему не следует вести себя прежним образом. Через уговоры, объяснения, угрозы или наказание (желательно - по возможности неотвратимое или хотя бы очень вероятное).
До тех пор, пока он считает, что является чем-то вроде стихийного бедствия - он будет только наглеть. До тех пор, пока он считает, что это дело жертв всеми силами беречься и придумывать способы избежать его злой воли, а не он должен перестать - он будет продолжать делать то, что ему хочется. Чтобы перестать делать то, что делают по свободной воле, нужно сосредоточить внимание именно на воле. Насильник в этом не заинтересован, в этом заинтересовано общество. Но общество из-за страхов, предубеждения и, чего греха таить - из мелочного желания самоутвердиться на фоне "непутевой" жертвы, ведет себя так, будто и оно не заинтересовано в воздействии на волю насильника.
И насильник будет считать себя стихийным бедствием до тех пор, пока так его воспринимает общество. Он не в вакууме живет и не с Марса падает. Он слышит все эти разговоры и читает все эти обсуждения.
До тех пор, пока семья будет увлеченно обсуждать, достаточно ли бабушка постаралась, чтобы спрятать тортик, тортики будут "съедаться". Как бы сами.
До тех пор пока в инетернетиках, на скамейках и в офисах будут перемывать кости жертвам, потенциальные насильники будут приходить к выводу, что дело жертвы беречься, а он тут _вообще ни при чем_. Ну вот перед ним девушка, она явно не береглась (у насильника могут быть какие угодно представления о том, что такое "достаточно беречься", и они вряд ли совпадут с представлениями жертвы). Как же ее не изнасиловать? Любой бы изнасиловал. Это ж не волевое действие, не выбор - насиловать или не насиловать. В глазах насильника выбирает жертва - быть ей изнасилованной или нет.
И мы сами учим их так думать.
蘇軾(1037-1101)